рассказ
OPEN
№50 2013
122
— Вы, наверное, думаете: я себе быстренько ключ вы-
точил, чтоб к вам залезть и ограбить вас, пока вы спите?!
Я был уверен, что она разорется. Наши бы разорались.
А она вдруг как захохочет!
— Нет, — говорит, — я сразу поняла, что ты лопух,
Саня.
— А зачем тогда обижаешь? Ключики подсчитыва-
ешь?
— А просто! — и плечом так повела и смотрит.
Стерва.
Короче, я не понимаю как… но вот мы уже сидим на ее
раздолбанной кухне, пьем чай и хохочем… я уже даже не
помню, что нас так развеселило-то. Один слово скажет —
другой взрывается хохотом, и наоборот. Как будто весе-
лящего газа надышались. Короче, так получилось, что я к
Оле этой, минуя «Мужа на час», подрядился косметиче-
ский ремонт делать. Мне это невыгодно было, потому что
оплата меньше (так она попросила), но я согласился. По-
нимаете, я вижу, что она стерва, Оля эта, и пользуется
она, что маленькая, хрупкого сложения, плечики птичьи,
и мне ее жалко. Потому что это она думает, что она такая
хитрая — и пользуется, и ей подчиняются. А что ее дей-
ствительно жалко, она не понимает. Что-то я сам запу-
тался думать про все это… ну да ладно. Короче, стоит она
в цыплячьей майке, шортиках и в носочках и говорит:
— Сколько? У меня денег мало.
Взял я у нее денег, сколько дала на краску, и все стро-
ительные рынки оббегал, пока не нашел более-менее…
чтоб краска не посыпалась на второй день и чтоб в деньги
уложиться…
И тут я вспомнил! Я же Танюшке… не позвонил! С кра-
ской с этой!.. Звоню, мол, так и так, подрядился полный
ремонт делать. Ей до родов три недели осталось. Я твердо
решил: закончу ремонт этот — и домой, в Новые Шахты.
Пусть при мне рожает. Я тут детский комплект присмо-
трел — конверт зимний, меховой, к нему одеялко, комби-
незончик и шапочка. Дорогой, зараза, зато все натураль-
ное, и производство не китайское, а настоящее немецкое.
Есть тут магазин для золотых детей… Танюшка чуть не
родила, когда узнала сколько… Тридцать две тысячи. Мы
даже поссорились. Но я решил, что куплю этот ком-
плект!
— Хозяйка! — говорю. — Вот ваша краска, вот все
чеки, вот ваша сдача двадцать три рубля!
— Ты чего, Сань? Зачем мне эти чеки? Пойдем чай
пить.
— Некогда мне чай с вами пить! Я работаю с восьми
утра, я ради вас битых три часа потерял!
— Так возьми ключ и приходи к восьми, только не
шуми.
— Ты щеку заспала, — говорю, — от подушки шрам…
И вдруг у нее глаза как будто запели, засияли. Так она
посмотрела… и мне так ее жалко опять стало. Как в самый
первый момент, когда она дверь мне открыла. Прямо как
будто иголка в сердце вошла — то-о-оненькая — и за-
стряла. Так она смотрела, и личико ее дрожало от удо-
вольствия. Я оглянулся за ее взглядом. В дверях стоял
мужичок, не могу сказать «с ноготок», но мне где-то до
скулы, черный, как грач, кудрявый и тощий.
— Это Сирин, — сказала Ольга. — Сирин, позна-
комься, это Саша.
Сирин закричал и бросился ко мне. Он схватил мою
руку и стал трясти. И я тряс ему руку, и мы оба орали, как
мы рады познакомиться. Стерва тихо наслаждалась в сто-
ронке.
— Сирин француз, — сказала Ольга.
— Вот почему он такой смуглый! — заорал я, и Сирин
затряс башкой, как черный кудрявый баран.
— Саша шахтер, — пропела она дальше, и тут уж
Сирин заорал:
— Вот почему у него глаза подкрашены!
— Они не подкрашены! — захохотал я.
— Я понял! Я знаю! — захохотал Сирин и обнял меня,
и стал бить по спине. — Это угольная пыль! Я не идиот!
— Я знаю, что ты не идиот, Сирин! — захохотал я, от-
ветно колотя его по спине. — Я тоже не идиот!
—Мы не идиоты!
— Нет, мы не идиоты!
—Мы оба не идиоты!
— Француз и шахтер!
—Шахтер и француз! Ха-ха-ха!
И мы обнимались, и вопили, и лупили друг друга, так,
что спины наши гудели.
—Мальчики, как бы вас растащить…— сказала Ольга,
заскучав. — Чай остынет.
На кухне Сирин ляпнул:
— Саша, ты чистый Адонис! Ты абсолют!
Это, значит, к роже моей прикопался. Не знает, как
уесть.
— Я бы свою рожу отдал бы какой-нибудь бабе, вот
поверьте, как меня это достало все!
— Что такое «достало»? — заволновался Сирин.
— Какой бабе? — встревожилась Ольга.
— Есть бабы — ни рожи, ни кожи! Я б такой отдал!
Чтоб она замуж вышла и деток нарожала! А мужик и без
рожи проживет!
Они оба замолчали и уставились на меня. А я, когда
злюсь, я наглею. Я, без приглашения, стянул бутерброд с
колбасой и проглотил его в два укуса. Потому что я не
успел поесть с утра, а мне работать тут целый день.
<…>
Я размыл потолок в зале, ободрал обои и начал шпа-
клевать стену. Я так увлекся, что сильно вздрогнул и чуть
не опрокинул ведро с краской…
— Вы чего?
Они оба стояли в дверях и смотрели на меня.
— Ничего, — сказала Ольга, — время обеда. Идем
обедать.
