интервью
OPEN
№51 2013–2014
22
—Как с ростом популярности изменяются ваши тре-
бования к себе лично?
— Ответственности становится больше. Я понимаю,
что в профессии от меня, как от актера известного, ждут
большего, чем от актера начинающего. И здесь все
важно — от выбора ролей до их реализации. Кроме того,
появляются и сверхзадачи в жизни: что ты делаешь, зачем,
ради чего? Раньше это все не имело такого значения. Сей-
час имеет. Начинаешь сознательно что-то делать, а не
крутиться как марионетка.
— Вы довольны сейчас своей жизнью?
—Я считаю, что мне очень везет. И с людьми, и с рабо-
той, и со встречами какими-то. И даже если иногда что-то
не получается — например, кино, в котором я снимался,
не оправдывает моих ожиданий, — я понимаю, что это
тоже школа, полезный опыт, тренировка терпения.
— Прямо какое-то философское отношение к
жизни…
— Это результат жизни с моей женой (
смеется
). Во-
обще, для меня многое изменилось после знакомства с
православием. Мощнее силы я вообще пока не знаю. Это
действительно основа основ в понимании себя, мира, спо-
собов общения. Причем меня поражает, что истинная ду-
ховность людей не имеет ничего общего с интеллектом и
образованием. Часто это бывают очень простые люди, из
деревни, полуграмотные, но с огромным сердцем и с
каким-то чудом доброты, мудрости и терпения.
— Сегодня не только путешествия, но и социальные
сети сокращают расстояния, люди становятся ближе и
понятнее друг другу. Для вас как для актера такой про-
цесс сближения на пользу или во вред?
— В наш век современных технологий, когда все так
близко и доступно, когда ты можешь написать Биллу
Гейтсу, Цукербергу илиМедведеву и тебе ответят, я думаю,
такая открытость становится образом жизни и мышления.
Это неизбежно, и надо принимать как есть, независимо от
профессии. Другое дело, что изменилось само отношение к
актерам. Исчезло то уважение, которое раньше публика
испытывала к старшему поколению наших артистов.
Но здесь некого винить — мы сами виноваты. Снима-
емся в плохих сериалах и дешевых фильмах, а хотим,
чтобы зрители к нам относились с придыханием.
— Неадекватные реакции по отношению к вам бы-
вают?
— Бывают, но тут надо понимать, что часто люди про-
сто не знают, как себя вести, и под их развязной манерой
скрывается смущение. Или, бывает, они посмотрели кино
про десантников, в котором я снимался, и вот я уже для
них свой. Десантники со мной общаются по-привычному:
«Ну чего, как дела? Давай сфокаемся!» Но я с симпатией
к этому отношусь. Для многих большой стресс подойти к
любимому актеру.
— Вы видите какую-то очевидную ценность социаль-
ных сетей?
— Вот если ли бы Олег Даль в социальных сетях посты
писал, я бы их читал с удовольствием. Или из ныне живу-
щих — Сергей Юрский, Леонид Куравлев… Это люди
какого-то удивительного внутреннего содержания, глу-
бины и порядочности, их читать и слушать можно беско-
нечно. Но я сомневаюсь, что они когда-нибудь откроют
себе страницы на «Фейсбуке», и мне очень жаль, что они
этого не сделают.
— Вы много ездите, часто проводите время в Ев-
ропе—вам нравится возвращаться или вы возвращаетесь
домой с трудом?
—Всегда с радостью. Всегда! Мы действительно много
времени проводим за границей, и я замечаю за своей до-
черью Дуней, что примерно через месяц она начинает ску-
чать по дому. И мы с Ксенией хорошо понимаем, что, как
бы хорошо ни было в других странах, нам нигде не будет
так интересно, как в России.
—Насколько я знаю, не менее важной, чем деятельность
профессиональную, вы считаете свою деятельность благо-
творительную. Вашему фонду «Я есть!» уже два года.
— Почти два. Мы с женой занимаемся фондом. И вот
здесь я понимаю, что могу кому-то помочь как-то изме-
нить жизнь. На меня огромное впечатление произвели
люди, которых мы встретили в коррекционных интерна-
тах, в детских отделениях психиатрической лечебницы, в
детских домах-интернатах. Это настоящие подвижники и
бессребреники, они живут, не заботясь о себе и не откла-
дывая на старость. И этим принципиально отличаются от
современных начальников.
— Но по делам фонда вам наверняка приходится
иметь с ними дело?
—Да, мне приходится общаться с властью и с чиновни-
ками. Справедливости ради должен сказать, что далеко не
все из них люди отрицательные. Да, одни слушают тебя и
смотрят совершенно оловянными глазами, но есть и те, кто
искренне хотят помочь и помогают. Другое дело, что сама
система чудовищна. Мы пытаемся объяснить чиновникам,
что нормы, принятые в 1963 году, мягко говоря, устарели.
Что нельзя на всю зиму запирать детей в детском доме
только потому, что по принятому в те годы закону выхо-
дить на улицу при температуре минус десять было запре-
щено. Тогда работала такая схема: ты вывел ребенка на
улицу, он заболел — погиб — тебя посадили. Но сейчас-то
на дворе 2013-й! Очевидно, что что-то надо менять.
— То, что существует такой фонд, как ваш, — это
счастье для детей, но позор для страны.
—Боюсь, должны смениться поколения, чтобы все стало
по-другому. Сейчас на Западе очень серьезная тенденция—
мы обращали на это внимание на Сицилии, в Италии, —
когда к власти приходят молодые люди с хорошим образо-
ванием, воспитанием, со свежим взглядом на мир. Так вот
первое, что они делают, — «половинят» свои зарплаты в
пользу благотворительныхфондов, тем самым давая понять,
что не за деньгами пришли во власть. Они хотят изменить
