рассказ
СОДИС
125
даже физик! Она по-прежнему обращалась с Костиком
дружески-высокомерно. По-прежнему могла забежать к
нему по-соседски (на самом деле списать алгебру); она
словно не замечала, как потускнел Костик и как расцвела
она сама.
Оба они поступили в институт. Костя в МГУ, а Лю-
бочка в ГИТИС. И обоим им не понадобилось образова-
ние. Косте — из-за нищей зарплаты, а Любочке… как она
рыдала и бурно доказывала ему, что театроведение на-
сквозь прогнило, что она не может существовать в атмос-
фере лжи и фальши, и косности… и та же кривая усмешка
скользила по ее лицу. Как трещина по красоте.
Костик терял Любочку из виду на целые годы. Он как
будто забывал о ее существовании, и пуля, не вынутая из
таинственных глубин тела, жила сама по себе.
Один раз Костик чуть не женился. Он не на шутку влю-
бился в девушку Настю, старше его на пять лет, уютную и
очень заботливую. Все уже шло — летело к свадьбе. Они
уже встречались больше года. Квартира его похорошела
как кошка, обретшая хозяев… Настя готовила на кухне
оладушки, в ванной глухо ворчала стиральная машина, в
перегретой от солнца комнате было душно, и Костик от-
крыл балконную дверь…
— Я спрашиваю, что есть любовь?
Ни облака, ни это солнце
мне не отвечают…
— Что это за идиотство? — фыркнула Настя, вошед-
шая с блюдом оладушек.
— Это соседка. Стихи, она сочиняет стихи. Называ-
ются «хайку», — каким-то виляющим голосом торопливо
объяснил Костик.
Настя бросила на него внимательный взгляд и нахму-
рилась.
И Костя представил, что всегда-всегда, всю-всюжизнь
будет жить с чуткой, внимательной Настей. До самой
смерти. Под постоянным прицелом серых спокойных
глаз.
Вот тогда-то он заметил, как изменилась Любочка.
«Наверное, я тоже теперь такой», — испугался Костик.
Но не мог объяснить себе, какой «такой»? Суетливые же-
манные движения и слезливый смех-колокольчик. Словно
не было жестокого и прекрасного юного лица в обрамле-
нии весны, не было легких ног и тоненькой шейки, и сла-
бых кудрей… «Она ведь совсем одна, — объяснял себе
свое смятение Костя. — Родители умерли, замуж ее не
взяли, работы полноценной нет…»
…И сейчас, стоя на балконе, Костик смотрел на некра-
сивые, спутанные цветы, мертвенно шелестевшие на горя-
чем ветру лета.
—Привет, Костик! —Любочка вышла на балкон и, за-
драв голову, смотрела на него.
— Привет, у тебя цветы засохли.
— Ерунда, а не цветы. Надо землю поменять. Они
давно изрослись.
— Как вообще жизнь-то? — спросил Костя, боясь, что
Любочка исчезнет. Сделает шаг назад — и исчезнет. Как
тогда. В том невозвратном мае. Но Любочка и не думала
уходить. Она все смотрела вверх, на Костю, как-то так вы-
гнувшись, что у него заныла шея… «Ведь неудобно так
стоять», — мелькнуло в мозгу.
— Слушай, спустись на минутку! — позвала Любочка,
и он тут же откликнулся, даже не спросив зачем.
— Что это? — засмеялась Любочка, разглядывая ста-
кан в руке Костика.
— Вода, — сказал Костик, — я пил.
Так нелепо это прозвучало, что они оба рассмеялись.
— Давай лучше чай пить! — предложила Любочка, и
Костя покорно кивнул.
Любочка суетливо доставала из холодильника засо-
хший сыр, какие-то пирожки, варенье. Она щебетала и
жеманно смеялась. Любочка рассказывала про кружок
интеллектуалов, пишущих хайку. Про то, что, наконец,
обрела единомышленников. Она бочком присаживалась
на табурет у края стола, и полы халатика невинно разъ-
езжались, обнажая все еще красивые ноги. Любочка
встряхивала волосами, а на шее у нее поблескивала сере-
бряная цепочка. Как струйка воды на юной шее одинокой
девушки Кристины.
Костик понимал, что Любочка его соблазняет. От от-
чаяния. От одиночества. Он понимал, что тот школьный
май никогда не вернется. Что за окном спелое лето с вы-
сохшими цветами. А он в ловушке. Потому что, пока Лю-
бочка неуклюже и вульгарно соблазняла его, с завыва-
нием читала стихи свои ужасные, поглядывала на него
блестящими бойкими глупыми глазами, поила его жидким
чаем… пуля в таинственных глубинах его тела молчала!
Молчала,
словно ее никогда
не было.
И это было главное. Потому что он безумно устал.
Безумно устал от непонятной застарелой боли. И если
Любочка стала такая страшненькая, что ж, это его вина…
только его. Нельзя было отпускать ее бегать одну в таком
опасном мае! Надо было держать ее, невзирая на все ее
выкрутасы и завывания. Может, и ГИТИСа не было бы
никакого. А было бы у них уже трое детей…
— Почитай еще свои… хайку, — попросил Костик
кротко.
Лицо Любочки вспыхнуло от удовольствия, и она стала
почти красивой.
Через месяц они поженились.
А через год у них родился первый ребенок.
О!
Иллюстрация Елены СТАНИКОВОЙ
