обратный отсчет
Поль построил себе хижину, истратив на это бо
/
льшую
часть денег. Он плохо себя чувствует, но много работает.
Его новая островная жена — Пахура, ей, как и Техуре
когда-то, тоже тринадцать. Она позирует художнику для
самых известных картин, в том числе «Женщина под де-
ревом манго» («Те арри вахине») и «Грезы» («Те ре-
риоа»), изображающая женщину, склонившуюся над дет-
ской колыбелью. Это был отклик на появление у худож-
ника ребенка от Пахуры. В этих работах Гоген достигает
вершин мастерства. Силы уже часто изменяют ему, но
бойцовский дух не сломлен. Он яростно борется с город-
скими властями за права туземцев, высмеивая бездарность
колониальной среды и разоблачая злоупотребления ад-
министрации.
Гоген часто размышляет о своем отношении к семье и
приходит к горьким выводам. Он пишет своему другу о
детях: «Я уже давно стал для них ничем, отныне они для
меня ничто». Жестокие слова, но отражали ли они истин-
ные чувства художника? В апреле он получил письмо от
Метты из Копенгагена. Неожиданно от пневмонии сконча-
лась его любимая дочь Алина. Такой боли он еще никогда
не испытывал. Гоген не спал ночами, проклинал, бредил. «Я
только что потерял дочь, — писал он в эти дни. — Ее та-
мошняя могила, цветы—одна только видимость. Ее могила
здесь, возле меня. И живые цветы — мои слезы».
Физические силы покидали Гогена. Очень болели ноги.
В иные дни он мог находиться вне постели не больше че-
тырех часов. Болезнь сердца вызывала непрерывные уду-
шья. Мысль о смерти преследовала его. Он надеялся, что
скоро ему придет конец, что сердце не выдержит — но в
декабре он неожиданно почувствовал себя лучше. И тогда
решил: если ему не суждено умереть естественной смер-
тью, он сам приблизит конец. Взяв мышьяк, прописанный
ему против экземы, Гоген поднялся на гору. «Вы великий
мастер действовать неумело», — сказал ему однажды
Дега. Вот и на этот раз Поль принял такую большую дозу
мышьяка, что у него долго не прекращалась рвота. Это-то
его и спасло. Всю ночь художник корчился в судорогах, а
утром, еле держась на ногах, пришел к своей хижине. В
душе Гогена вдруг воцарился великий покой. Покой при-
мирения со своей участью.
В апреле Пахура родила ему сына. Гоген написал кар-
тину «Материнство». Ныне она хранится в Музее изобра-
зительных искусств им. А.С. Пушкина в Москве. Между
тем в Европе интерес к произведениям художника за-
метно вырос. Теперь он получал из Франции больше денег.
У Гогена появилась идея переехать на Маркизские
острова, где «жизнь легче, а условия для работы лучше».
В августе он осуществляет свой план, перебравшись на
остров Хива-Оа. Взяв в аренду участок, Гоген построил
просторное и удобное жилище, которое назвал «домом
наслаждения».
Туземцев (некоторые из них еще помнили вкус чело-
веческого мяса) Гоген покорил почти сразу своим бес-
корыстием и щедростью. Они называли его Коке и не
брали с него за плотничью работу никакой платы, при-
носили в подарок фрукты, рыбу и яйца. Гоген же приоб-
рел в «Коммерческом обществе» сто литров рома, сто
пятьдесят литров абсента и три бутылки виски и посто-
янно угощал своих новых друзей. Сам он себе тоже ни в
чем не отказывал. Пахура не последовала за ним на Мар-
кизы, не желая жить среди «дикарей», но Гоген по ней не
тосковал. Кроме его официальной маркизской жены —
четырнадцатилетней Мари-Роз Ваэохо, было немало де-
вушек, которые в качестве наложниц-моделей посещали
«дом наслаждений».
Физически Поль сильно сдал. В пятьдесят четыре
года он выглядел стариком. Кожа сморщилась, волосы
поседели, зрение все ухудшалось, взгляд потух. Однако,
как и на Таити, он то и дело ввязывался в туземные
дела. Стоило ему сообщить о каком-нибудь нарушении
закона, как он немедленно писал губернатору островов,
требуя восстановить справедливость. Власти ненави-
дели его и пытались сфабриковать против него дело. В
конце концов, обвинив художника в клевете, судебные
власти приговорили Гогена к трем месяцам заключения
и крупному штрафу. Художник яростно оспаривал при-
говор. «Все эти заботы убивают меня», — писал он при-
ятелю в Париж.
У Гогена обострилась болезнь сердца, но он этого не
понимал. 8 мая утром художник дважды терял сознание.
Он лежал на кровати, не зная, день сейчас или ночь. Сво-
его друга туземца Тиоку он послал за пастором, испол-
нявшим обязанности врача. Тот обнаружил у больного
огромный нарыв в области поясницы и вскрыл его — Го-
гену стало немного лучше. Потом пастор и Тиока ушли к
себе, оставив больного одного. Часа через два туземец
вернулся, но Гоген был уже мертв. Он скончался скоропо-
стижно от сердечного приступа. Послав слугу за пасто-
ром, Тиока тщетно пытался оживить друга, по местному
обычаю кусая его в голову.
Гогена похоронили на следующий день. На его могиле
Тиока установил базальтовую глыбу, на которой выграви-
ровал имя друга и год его смерти. В 1957 году эта глыба
исчезла с могилы. Куда она девалась, никто не знает.
О!
OPEN
№50 2013
42
